Современное феминистское движение вполне справедливо восстает против существующего положения, при котором в современном обществе власть все еще, как правило, сосредоточена в руках мужчин. Однако, несмотря на то, что философия феменизма находит широкую поддержку как среди женщин, так и среди мужчин, в ней содержится много противоречий и мало здравых доводов. Похоже, что оно развилось из женского разочарования жизнью и тем, что женщины не имеют всего того, что им хотелось бы иметь. Во-первых, энергия женского движения направлена не совсем туда, где кроется причина их проблем. Многие женщины концентрируют свое недовольство не на несправедливостях социальной системы, а на мужчинах, которые сами являются жертвами этой системы. Некоторые активистки даже путают феминизм с эксгибиционизмом, когда обнажают свой торс в общественных местах, мотивируя это тем, что "мужчины делают это все время", или утверждая, что все естественное прекрасно (что, на мой взгляд, к сожалению, не всегда так). Многие из них страстно ненавидят мужчин. Сомнительно, что, если бы им удалось отнять власть у варваров мужского пола, они смогли бы воспользоваться ею разумно и гуманно, ибо в основе такой идеологии лежит ненависть. Ведь для чего женщины стремятся к власти? Конечно, для того, чтобы воспользоваться ею. Но тогда против кого или чего, и какими средствами? Есть ли какие-нибудь гарантии того, что они удовлетворятся равной долей власти, не станут стремиться к ее полной узурпации? Не превратятся ли они сами в таких же агрессивных варваров, какими они считают мужчин?
Женщины должны бороться не против мужчин, а против несовершенной социальной системы, которая порождает неравенство. Самый лучший путь к этой цели -- мирный путь. Должны быть приняты такие законы, которые гарантировали бы равные права и возможности для мужчин и женщин. В конце концов, сотрудничество более конструктивно, чем соперничество. Вот на что должна быть направлена энергия феминизма. Хотя эта борьба не будет выглядеть столь драматично, как хотелось бы многим активисткам феминистского движения, она, несомненно, будет более эффективной.
В последние годы проблема абортов оказалась в центре внимания тех западных стран, где все еще сильно влияние католической церкви и где общество все еще не может решить вопрос о том, является ли аборт нравственным или безнравственным актом.
Следует различать два основных аспекта этого вопроса:
1) сопоставление прав женщины
и прав зародыша
2) какой момент следует считать
началом человеческой жизни.
Дискуссия об абортах -- необычайно эмоциональная и напряженная -- возникла на основе противоречия, скрытого в понятии "права человека", противоречия между правом женщины на выбор и правом зародыша на жизнь. Обе позиции уязвимы для критики, поскольку базируются на отвлеченных идеалах, а не на житейской реальности. Абсурдно спорить о том, чего не существует (я имею в виду не религиозную позицию, а закон). Пока те или иные права не будут зафиксированы в своде законов или в конституции данной страны, их бессмысленно считать таковыми. Вместо того чтобы бороться друг с другом, каждая сторона должна добиваться включения тех или иных прав в законодательство, не прибегая при этом к насилию.
Конечно, стремление спасти зародыш и дать жизнь новому человеку похвально; однако не заслуживают ли столь же страстной защиты те уже живущие дети и взрослые, которые ежедневно подвергаются опасности потерять жизнь не только в войнах и вооруженных конфликтах, но и в своем доме от руки преступника? Неужели жизнь нерожденного ребенка представляет большую ценность, чем жизнь взрослого человека? Еще более поразительна новость о недавнем убийстве американского врача, практиковавшего аборты, теми, кто "посвятил" себя сохранению человеческой жизни.
В спорах об абортах очень важно найти четкое определение тому, что такое человеческая жизнь. Некоторые считают, что человеческая жизнь свята, а акт зачатия является ее началом, и что каждая человеческая жизнь имеет право на полное раскрытие своего потенциала. Другие утверждают, что зародыш -- еще не человек, а аборт, следовательно, -- не убийство. Конечно, если сопоставить наличие человеческих и животных качеств в зародыше, то трудно оспаривать тот факт, что этот сгусток живой ткани больше похож на животное, чем на человека. Ему еще только предстоит развить чисто человеческие качества, такие как разум, воображение, совесть, которые и отличают Человека Разумного от других млекопитающих. В новорожденном человеке меньше интеллекта и навыков, чем в годовалом шимпанзе. Известны случаи, когда ребенок на протяжении нескольких лет рос среди диких животных и приобрел преимущественно животные качества.
Конечно, можно спорить о том, что необходимо признать человеческий потенциал в зародыше, что каждое человеческое существо в благоприятном социальном окружении способно развиться в Человека Разумного. Однако из миллиардов зародышей лишь малый процент проходит даже половину этого пути. Большинство остается в полуживотном состоянии, в котором их существование основано на инстинкте выживания и на поиске удовольствий. Многие из них борются, убивают и разрушают среду собственного обитания ради этих целей, не придавая значения тем пагубным последствиям, к которым могут привести их действия. Дети родителей, пребывающих на подобном уровне сознания, практически не имеют шансов преодолеть влияние своего окружения и достичь более высокого уровня человечности.
Сопоставив две крайние точки зрения, можно прийти к выводу, что необходимо найти какое-то решение или компромисс. Этот компромисс может быть найден лишь на основе более глубокого изучения проблемы. Нередко зачатие происходит помимо воли участников соития, ибо они способны думать только об удовольствии, а не о последствиях. Чтобы предотвратить или по крайней мере снизить число случайных беременностей, необходимо просвещать невежественных и незрелых относительно отрицательных последствий половой распущенности, чтобы они не производили на свет детей, о которых сами не способны позаботиться. Число незапланированных беременностей в настоящее время практически не поддается контролю. Их можно было бы сократить также, запретив или хотя бы ограничив пропаганду секса. Что касается того относительно небольшого количества нежелательных беременностей, которые, несомненно, будут иметь место, то общество может позволить себе позаботиться о "нечаянно" появившихся на свет детях. Правда, сама идея такого контроля над обществом противоречит традиционному пониманию демократии. Однако проблема стала настолько серьезной, что другого выхода не остается.
Несколько лет назад я смотрел по телевидению программу, в которой профессор философии обсуждал со своими студентами проблему самоубийства и эвтаназии. Перед этим они просмотрели документальный фильм о молодой женщине, которая была прикована к постели мучительной неизлечимой болезнью и которая решила умереть, чтобы покончить со своими физическими и душевными страданиями. Ее родители не могли оставаться равнодушными к ужасному положению своей дочери и поддержали ее решение. Что касается врачей, большинство из них в этой ситуации, естественно, думали о своей репутации, а не о трагической дилемме молодой женщины.
Телевизионная дискуссия основывалась на единогласном предположении, что вопрос о самоубийстве -- это вопрос нравственного порядка. На мой взгляд, эта проблема не имеет отношения к нравственности. Вот мои аргументы. Если мы будем исходить не из религиозного, не из мистического, а из утилитарного предположения, что мораль -- это свод правил и принципов поведения, сложившийся в ходе исторического развития человечества как средство выживания и дальнейшего существования, то мы должны признать, что нравственными можно считать только те поступки и действия, которые приносят пользу всему обществу или по крайней мере не наносят ущерба его интересам.
Давайте рассмотрим с этих позиций решение молодой женщины покончить с собой:
1) Кому и каким образом такой поступок может причинить вред? Единственными людьми, которые имели непосредственное отношение к этой ситуации, были родители, но они поддержали ее решение, потому что они лучше чем кто-либо понимали всю глубину страданий дочери.
2) Многие могут сказать, что такие поступки являют собой плохой пример для общества. Но может ли самоубийство быть таким же привлекательным и модным, как, скажем, сексуальная распущенность, наркомания и даже насилие, и тем самым причинить вред обществу? Действительно ли слово "безнравственный" можно применить к поступку зрелого человека, у которого нет никакого намерения причинить зло другим? (Мы не говорим здесь о таких явлениях, как душевные болезни или самоубийства подростков, которые вызваны совершенно другими причинами, а именно, семейными неурядицами, вседозволенностью, безответственностью индустрии развлечений и отсутствием нравственного воспитания.).
3) Безнравственное поведение традиционно (и вполне оправданно) подвергается порицанию и, в тех случаях, когда заходит слишком далеко, -- наказанию со стороны общества. Человек, совершивший безнравственный поступок, может быть осужден общественным мнением, изолирован или даже казнен. Тот, кто совершил самоубийство, уже изъял себя тем самым из общества и поэтому не может быть осужден или наказан. Или следует тогда наказать такого человека заранее только за то, что он помышляет о самоубийстве? В действительности, лишив неизлечимо больную женщину возможности избавиться от физических и душевных страданий, общество наказало бы ее наиболее жестоким образом.
4) И, наконец, самое важное соображение: кому мы хотим передать право принимать за нас решение -- что ожидать от жизни, что и кого любить и каков предел наших страданий? И можем ли мы назвать безнравственным того, кто поставил перед собой высокие нравственные стандарты и цели, не смог по какой-либо причине реализовать их и теперь считает свою жизнь бессмысленной и не имеющей значения для кого-либо?
Итак, если самоубийство нельзя назвать нравственным или безнравственным поступком, то оно не входит в категорию нравственных вопросов.
Что касается эвтаназии, то это, действительно,
нравственная проблема. Если взрослый человек, пораженный смертельной болезнью,
желает умереть и просит врачей о помощи, то с их стороны было бы только
гуманно предоставить такую помощь, основанную на тщательно разработанных
правилах и процедуре, исключающих какие-либо формы злоупотреблений и ошибок.
Я считаю, что последнее желание человека следует уважать и его волю исполнить.
Однако многие врачи и моралисты не способны следовать разуму и логике (некоторые
из них даже не верят в Бога) и упрямо продолжают называть эвтаназию убийством.
За редчайшим исключением врачи предпочитают не рисковать своей репутацией
и душевным покоем. Но эта проблема не решится сама собой. Она будет становиться
все более злободневной и настоятельно требовать своего разрешения.