Реалистическая утопия
Одним из необходимых качеств разумного лидера, наделенного властью, должен быть личный отказ от многих благ, удовольствий и соблазнов в жизни, своего рода интеллектуальный и нравственный аскетизм, некая отрешенность. На Западе в особенности существует ложное представление, что президент, например, должен быть "своим парнем", иметь такие же взгляды и вкусы, так же любить простые жизненные удовольствия (комфорт, спорт, кино, рестораны, джаз или рок и т.п.), как и толпа. Такое представление обычно аргументируется тем, что если лидеру чужды подобные наклонности, то он неспособен понять и защитить интересы народных масс. Разумный человек потому и разумный, что понимает действительность и необходимость учета интересов масс в той степени, в какой это не вредит интересам всего общества. В одном из своих очерков ("Collected Essays", стр. 66) Олдос Хаксли приводит мысль из буддийского текста Праджнапарамита: "Истинная мудрость может быть достигнута лишь при полном отказе от личных интересов". Конечно, это -- абсолютизированная формулировка, и не надо ставить вопрос так: или совершенная мудрость, или никакая. Надо стремиться к максимальной мудрости путем посильного, разумного отказа от тщеславия и гедонизма. Ведь если у человека много удовольствий в жизни, то они его легко отвлекают от дела, воздействуют на его чувства, эмоции и даже представления, делают его податливым всякого рода соблазнам, а следовательно и коррупции.
Разумная власть должна быть восприимчива к новым положительным идеям, откуда бы они ни шли: сверху или снизу. Таким образом, любая такая идея, зародившаяся в народе, имеет доступ наверх и может быть реализована, постоянно дополняя и подпитывая коллективный разум. Ведь разумная идея -- это, в общем, коллективная идея. Конечно, она может быть выражена более четко или акцентирована каким-то одним человеком.
- Каковы механизмы, с помощью которых осуществлялась бы такая "подпитка"?
Этого можно было бы достигнуть, например, путем создания сети философских обществ и кружков, которые могли бы генерировать новые идеи и выносить их на более высокий уровень для рассмотрения и оценки (например, специальным комитетом). Тем более, что этот способ уже опробован и дает положительные результаты (например, в Японии, в области научно- производственных разработок).
- Значит, если у власти окажутся разумные люди, все принципиально изменится?
Должно, по крайней мере. Во-первых, такого опыта еще не было, а во- вторых, другого выбора нет. Поэтому нам остается только испробовать этот путь.
- Будет ли иметь смысл разделение власти?
Я думаю, что нет. В современной демократии такое разделение необходимо, потому что современное общество варварское. Его политические вожди -- те же варвары, и если не будет контроля, то политический лидер из арвара-демократа легко превратится в варвара-диктатора. Дай ему только возможность. Все они любят власть и стремятся к максимальной власти. Единственное, что их ограничивает, это закон и разделение власти. Закон необходим и для продвинутого, просвещенного общества. В законе и конституции должны быть полно и детально зафиксированы полномочия руководителей.
- Тогда возникает вопрос: а кто будет их контролировать? Или они сами себя будут проверять?
Закон будет обнародован и доступен каждому. Каждый будет иметь право поднять вопрос о возможном нарушении закона. Свобода слова будет основана на следующем принципе: вы можете говорить, что хотите, или почти что хотите. Вы можете быть в оппозиции, но не можете прибегать к каким-либо формам насилия (применению оружия, вандализму, саботажу и т.п.).
- Значит, Совет разумных людей отказывается от принципа разделения власти и правит единолично? Но должна быть какая-то форма контроля, например, конституционный суд.
Да, конституционный суд (или конституционная комиссия), мне кажется, хорошая идея, которую можно сохранить. Почему? Потому что будет разработана и записана (ясным, недвусмысленным языком) конституция, в которой будут определены все права и полномочия Совета. Это -- уже форма контроля.
Конституция, в сущности, будет уже заранее разработана теми же разумными людьми, которые придут к власти. Если они будут нарушать свою конституцию, то они тем самым дискредитируют себя в глазах народа и потеряют его доверие, а в конце концов и власть. Конечно, с изменением условий, может возникнуть необходимость внесения каких-то изменений или поправок в конституцию. Сама по себе она не должна превращаться в святыню или идола.
Одна из форм самоконтроля вытекает из того факта, что Совет -- не личность, а коллектив, то есть члены Совета как бы контролируют друг друга, что опять же должно быть зафиксировано в конституции. Авторитет главы Совета (председателя) будет естественным и определяться его высокой нравственностью, мудростью и принципиальностью; тем не менее, он не будет располагать абсолютной властью. Такие качества будут служить своеобразным фильтром для отбора кандидатов в Совет, и поэтому жулик, демагог и лицемер просто не пройдет в него. Более того, если по какой-то причине какой-либо член Совета утратит свои положительные качества, он просто будет выведен из его состава. Роль же Конституционной комиссии будет консультативной, а не законодательной.
Члены Высшего совета не должны специализироваться в какой-то области. Для этого у них будут советники, консультанты и эксперты, подчиняющиеся непосредственно Совету. Члены Совета должны заниматься изучением, анализом и решением глобальных социальных, нравственных и философских вопросов.
Почти аналогичную точку зрения я обнаружил у Даниила Андреева в его книге "Роза Мира":
"Конечно, в Верховном Соборе такой избранник был бы лишь первым среди равных. Он опирался бы во всем на сотрудничество множества, и этим множеством была бы контролируема его собственная деятельность. На свой необычайный пост он мог бы прийти только сквозь строгий искус. Такому сану не может соответствовать ни молодость, ни даже зрелый возраст; лишь старость. Искушение и борьба страстей должны быть давно изжиты. Что до самого избрания, то оно, мне кажется, могло бы быть осуществлено лишь через тот или иной вид плебисцита. Да и в годы правления верховного
наставника Собор следил бы за его действиями. Уклонение его от пути влекло бы
передачу власти достойнейшему. Вообще все связанные с этим вопросы могли бы быть тщательно продуманы, опасности предусмотрены, решения внимательно взвешены и впоследствии усовершенствованы. ... Могут сказать также: даже всех перечисленных дарований мало для такой необычайной деятельности; надо обладать широким, трезвым и практичным государственным умом. Да, еще бы. Такому деятелю придется соприкасаться с тысячами разнообразных проблем; потребуются и знания, и опыт, и эрудиция -- экономическая, финансовая, юридическая, даже техническая. Но век Аристотелей давно миновал; умы энциклопедического охвата немыслимы в наше время. И деятельность того, о ком я говорю, столь же немыслима в отрыве от соборного разума, от Верховного Собора. В ней будут участвовать самые глубокие умы, люди, умудренные в превратностях государственной жизни, специалисты всех отраслей знания. Не энциклопедическая эрудиция и не приземистый хозяйственный смысл потребуются от верховного наставника, но мудрость. Мудрость, которая понимает людей с первого взгляда, которая в самых сложных вопросах сразу находит их существо и которая ни на миг не делается глуха к голосу совести. Верховный наставник должен стоять на такой моральной высоте, чтобы любовь и доверие к нему заменяли бы другие методы властвования. Принуждение, насилие над чужою волей мучительны для него; он пользуется ими лишь в редчайших случаях" (стр. 17- 18).